Наивный лимфоцит
В детстве весь теплый сезон мы регулярно выезжали на дачу. Проводить там время мне очень нравилось, чего не скажешь о моей старшей сестре. Она брала с собой кассетный плеер, но, так как батареек хватало часа на три, слушала его по 15 минут перед сном со словами: «Пятнадцать минут цивилизации!».
Дача находилась на юге Московской области и из Москвы мы выезжали по Каширскому шоссе. Там, на выезде из Москвы стоял огромный фигурный рекламный баннер с лопоухим маскотом компании Вимм-Билль-Данн, держащий в лапе пачку апельсинового сока J7.
Он стоял так несколько лет и каждый раз я выискивала его глазами, что означало — мы покидаем Москву. И мне реально он казался этакой константой, что он будет стоять вечно, как египетские пирамиды.
А потом его не стало. Я не расстроилась. Просто удивилась. Тогда мне чуть ли не впервые пришло осознание временности всего, что происходит вокруг.
Потом были дефолт 98 года, уход Ельцина, башни-близнецы, война в Ираке, кризис 2008, какое-то мельтешение событий, за которыми я не очень-то и следила.
Наша семья разорялась, богатела, мы были должны бандитам, мы снова поднялись и разбогатели, мы купили вторую дачу, мы продали вторую дачу, купили участок и начали строить дом, семья распалась, я выросла, с кем-то жила, кого-то любила, где-то училась, вышла замуж и так далее. И все это время я ко всему относилась спокойно. Надо мной всегда незримо стоял фигурный баннер лопоухой зверюги с пачкой апельсинового сока в руке. Я знала, и знаю сейчас, что ни один человек, ни одна радость, ни одна беда, никакое благополучие, никакая бедность не длятся вечно. Вимм-билль-даммовский зверь научил. Это ни плохо, ни хорошо, ты просто принимаешь это как данность и живешь с ней.
Баннер однажды будет снесен.
Дача находилась на юге Московской области и из Москвы мы выезжали по Каширскому шоссе. Там, на выезде из Москвы стоял огромный фигурный рекламный баннер с лопоухим маскотом компании Вимм-Билль-Данн, держащий в лапе пачку апельсинового сока J7.
Он стоял так несколько лет и каждый раз я выискивала его глазами, что означало — мы покидаем Москву. И мне реально он казался этакой константой, что он будет стоять вечно, как египетские пирамиды.
А потом его не стало. Я не расстроилась. Просто удивилась. Тогда мне чуть ли не впервые пришло осознание временности всего, что происходит вокруг.
Потом были дефолт 98 года, уход Ельцина, башни-близнецы, война в Ираке, кризис 2008, какое-то мельтешение событий, за которыми я не очень-то и следила.
Наша семья разорялась, богатела, мы были должны бандитам, мы снова поднялись и разбогатели, мы купили вторую дачу, мы продали вторую дачу, купили участок и начали строить дом, семья распалась, я выросла, с кем-то жила, кого-то любила, где-то училась, вышла замуж и так далее. И все это время я ко всему относилась спокойно. Надо мной всегда незримо стоял фигурный баннер лопоухой зверюги с пачкой апельсинового сока в руке. Я знала, и знаю сейчас, что ни один человек, ни одна радость, ни одна беда, никакое благополучие, никакая бедность не длятся вечно. Вимм-билль-даммовский зверь научил. Это ни плохо, ни хорошо, ты просто принимаешь это как данность и живешь с ней.
Баннер однажды будет снесен.
